Несколько недель назад я обнаружил, как мало я на самом деле верил в ад. Я не уверен, как ещё это объяснить. Я понял это, находясь на детской игровой площадке, наблюдая, как трое моих малышей бегают, прыгают и ковыляют вразвалочку.
На другой стороне игровой площадки сидел молодой латиноамериканец, уткнувшийся в свой телефон. У него было несколько детей, несколько татуировок и ни одного обручального кольца. То, как он одевался и как держался, напомнило мне мужчин, с которыми я рос, молодого человека, каким я был в его возрасте. Прочитавший Библию и выросший в этом районе, я предположил, что он не знал Господа. Скорее всего, он никогда не слышал истинного Евангелия. Скорее всего, он не хотел этого.
В тот момент я представил, как подхожу к нему, чтобы поделиться с ним Евангелием только для того, чтобы он отмахнулся от меня как от какого-то банального, церковного, нравоучительного типа (как я мог бы поступить в его возрасте). И вот мы сидим — мне хотелось бы никогда сюда не приходить; он желает того же.
Однако вместо того, чтобы встать, я откинул голову назад и закрыл глаза. И вот тогда меня осенило: прямо сейчас я на самом деле не верю в ад. Моё сострадание улетучилось из-за простого неудобства. Учение Иисуса о вечных, осознанных муках не было для меня чем-то реальным. Как и вечное блаженство небес. Миссионеры пересекали океаны, оставляли семьи, привозили гробы с собой в чужие страны; и всё же я сидел там, отступая при одной мысли о том, что меня отвергнут. Что это за вера?
Я понимаю, что самым страшным было то, что в тот же самый момент я мог начать писать статью об аде, произнести импровизированную проповедь, поспорить с атеистом о его необходимости. И всё же, чтение стихов из Библии было не тем, что требовалось, — вера в них была. Напротив меня сидела бессмертная душа, и всё же я просто сидел, не желая сделать даже несколько коротких шагов, чтобы вступить в неловкий разговор, который мог бы привести его к вечной жизни.
Хотел бы я сказать вам, что я встал и начал проповедовать. Хотел бы я сказать вам, что я подошёл к тому молодому человеку и с молитвой произнёс слова жизни для его души. Но я этого не сделал. К своему стыду, я подавил волнение, потворствовал неверию и бессердечно собрал своих детей и оставил этого человека там, где он сидел. Господи, помилуй нас обоих.
Ярко-красные буквы
Как бы по-другому выглядели наши жизни, ваша и моя, если бы мы поверили, что ад существует на самом деле? Сколько банальностей, сколько недостойных тревог, сколько мелких забот и крошечных стремлений было бы охвачено пламенем? Сколько эгоистичных неуверенностей, сколько скучных и поверхностных дней, сколько недостойных развлечений, тёплых времён года и трусливого бездействия просто разбилось бы вдребезги, если бы мы поверили в то, что Иисус сказал нам о грядущем суде?
Временами наше сходство с Христом может быть довольно избирательным, не так ли? Кто верил в ад или говорил о нём больше, чем Иисус? Кто ещё с абсолютной уверенностью знал, какая жестокая артиллерия каждый день нацеливается на нечестивых? Всё учение апостола — это учение Христа, но что Иисус говорил об аде? Какие буквы были у Него самыми красными? Посмотрите, сможет ли ваша душа отведать хотя бы небольшой отрывок из первого Евангелия:
Если твой правый глаз влечет тебя ко греху, вырви его и отбрось прочь. Лучше тебе потерять часть тела, чем всему телу быть брошенным в ад. И если твоя правая рука влечет тебя ко греху, то отсеки ее и отбрось прочь.
Если же твоя рука или нога влечет тебя ко греху, отсеки ее и выбрось вон. Лучше войти в жизнь калекой, чем с двумя руками и двумя ногами быть брошенным в вечный огонь. Если твой глаз влечет тебя ко греху, вырви его и отбрось. Лучше тебе войти в жизнь с одним глазом, чем с двумя глазами быть брошенным в огонь ада.
(Матфея 5:29-30; 18:8-9)
Сын Человеческий пошлет Своих ангелов, и они удалят из Его Царства все, что ведет ко греху, и всех, делающих злое. Их бросят в огненную печь, где будет плач и скрежет зубов.
Так будет и в конце мира. Придут ангелы, заберут злых из среды праведных и бросят их в пылающую печь, где будет плач и скрежет зубов.
(Матфея 13:41-42, 49-50)
Тогда Он скажет и тем, кто будет по левую сторону: «Идите от Меня, проклятые, в вечный огонь, приготовленный для дьявола и его ангелов.
И они пойдут в вечное наказание, а праведники – в вечную жизнь.
(Матфея 25:41, 46)
Тьма внешняя. Печь огненная. Разрушение тела и души (Матфея 10:28). Вечное наказание. Нечленораздельный плач. Скрежет зубов. Многие отправляются туда (Матфея 7:13). Проповеди Иисуса часто обрушивались подобно напалму, потому что Он любил души людей.
Как бы по-другому выглядела наша жизнь, ваша и моя, если бы мы верили, что ад существует на самом деле?
Иисус даёт нам шокирующие проблески суда обжигающими и алыми буквами. Священное Писание содержит гораздо больше. Они нужны нам, чтобы пробудить в нас любовь, прощение, чистоту, терпение и обращение к Богу. Кивнём ли мы им, закроем книгу и оставим её на комоде? Не отправят ли эти слова нас к народам, обличать грех, прогуливаясь по детской площадке? Оставил ли Христос нас здесь, чтобы мы махали неверующим, когда они пробегают мимо нас к обрыву? Это любовь к Богу и любовь к ближнему?
Бездонные глубины
Мы можем смело пересказывать послание Христа об аде, потому что это послание о гораздо большем, чем ад. Речь идёт о Боге, Который обрёл плоть, чтобы утолить гнев, заслуженный Его народом.
Зная все ужасы ада, Он пришёл к нам, стал нами, встал перед нами, чтобы спасти нас. Он не испытал настоящего ада — ад начинается после воскресения и страшного суда. Но Он столкнулся с тем гневом, который превращает озеро огненное, мы могли бы сказать с должным почтением, в огненное озеро. Нечестивые в аду никогда не достигают полного веса, никогда не приближаются к полной цене, никогда не исчерпывают божественный колчан стрел, которых заслуживают их грехи. Но чтобы выкупить хотя бы одну душу, Богочеловек заплатил весь долг, претерпел все муки, опустошил чашу вечного горя. Другими словами, там, где нечестивые будут страдать неполноценно (хотя всё ещё ужасно) вечно, Он погрузился на самое дно этого великого озера гнева, чтобы спасти нас.
Смотри, как Он ныряет вниз, вниз, вниз, в обжигающие душу глубины, всё дальше и дальше, глубже и глубже, в агонии, в одиночестве.
Протянув руку ко дну, «Он излил душу свою на смерть» (Исаия 53:12). Через бездонные глубины и неизмеримые страдания смотрите, как этот Муж скорбей смело плывёт по дну — всемогущий гнев сокрушает Его. Посмотрите, как Он нащупывает на морском дне одну потерянную жемчужину. Чуть дальше — вторую. Ещё дальше — третью. Когда давление становится невыносимым, Он кричит: «Я жажду!» — и всё же продолжает двигаться, хотя небесные войска готовы были выступить по Его первому зову. Он получит Свою награду, Своих людей. Одного за другим, под воздействием жара и разрушающего гнев созерцания, Он протягивает руку, христианин, к тебе, обнимает тебя, заявляет на тебя права как на Свою собственность. Ангелы ошеломлённо молчат.
Боже Мой, Боже Мой, почему Ты оставил Меня?
(Матфея 27:46).
После шести мучительных часов Он собирает Свою последнюю жемчужину и победоносно восклицает:
Свершилось!
(Иоанна 19:30).
На протяжении всей вечности один Иисус достиг дна праведной ненависти Бога к греху. Он один вобрал в Себя весь гнев Своего Отца, сокрушивший Его, поскольку «Он стал грехом ради нас, не знавших греха» (2 Коринфянам 5:21). Ни один грешник во всей вечности не погрузится в те глубины, в которые погрузился Он. Никто, кроме Льва из колена Иудина, не смог бы так победить. Грешники вечно потягивают чашу скорби, которую они не могут надеяться — или вынести — допить. Он это сделал.
Жестокая доброта
Читатель-христианин, ты действительно веришь в это?
Если бы мы все это делали, разве наши города не были бы наполнены знанием о Христе? Когда мы отказывались избегать зрительного контакта с теми, кто присутствует в нашей повседневной жизни, как это сделал я в тот день, как могли бы наши местные парки, прачечные самообслуживания, кофейни, рестораны и спортивные мероприятия наполниться Именем превыше всех имён?
Нам с вами нужно научиться ещё немного евангельской невежливости: научиться говорить, когда вас не просят, приходить, когда вас не приглашают, и произносить то Имя — единственное имя, данное под небесами, — которым люди должны быть спасены. Пусть стрелы слов Сперджена вонзятся в сердце.
Мы такие нежные и тихие, мы не употребляем резких выражений по поводу мнений других людей; но позволяем людям отправляться в ад из милосердия к ним. Мы вовсе не фанатичны, и, несмотря на всё, что мы делаем, чтобы его побеспокоить, старый человекоубийца чувствует себя очень комфортно. Мы не хотели бы спасать ни одного грешника, который не особенно желает быть спасённым. Нам будет приятно сказать им несколько слов в мягкой форме, но мы не говорим со слезами, текущими по нашим щекам, стеная и мучаясь с Богом за них; мы также не стали бы навязывать им свое мнение, хотя и знаем, что они теряются из-за недостатка знаний о распятом Христе.
(«Слова совета для христианских работников»)
Говоря по-человечески, я был готов позволить этому человеку отправиться в ад из мрачного милосердия к нему (и мрачного милосердия ко мне). Он, вероятно, не хотел слышать о Христе (как и многие другие). Он мог бы отвергнуть это (как и делают многие). Но такие трусливые расчёты не принадлежат ни мне, ни вам. И историческая и библейская доктрина о вечных, осознанных, справедливых мучениях нечестивых должна была уничтожить это холодное, плотское безразличие, известное на более понятных языках как трусость или ненависть.
Что произошло бы в наших городах, если бы каждый христианин (и каждая церковь) действительно верил в ужасы ада, а вместе с ними и в отчаянную нужду каждой души в Иисусе Христе?
Грег Морс
