Пастор Тони пишет: «Пастор Джон, я слышал, что вы используете Послание к Филиппийцам 1 как текст, свидетельствующий о  христианском гедонизме. Но, недавно перечитав его, я почувствовал, что вижу основания для отрицания христианского гедонизма. В стихе 23 Павел говорит, что «гораздо лучше» быть со Христом в смерти. И всё же он остаётся во плоти, чтобы служить филиппийцам, потому что «это нужнее для вас». Не кажется ли вам, что если бы Павел выбрал меньшую радость (пребывание на земле) для любви к другим, это бы отрицало, что путь любви к другим — это также стремление к высшей радости в Боге?»

Это действительно острый вопрос. Позвольте мне прочитать текст, чтобы убедиться, что это хороший вопрос, и он заставил меня серьёзно задуматься, и я благодарю Тони за это. Филиппийцам 1:21–26:

Ибо для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение. Если мне предстоит жить во плоти, то это для меня плодотворный труд.

Итак, контраст между моей выгодой и плодотворным трудом.

Но что я выберу, не знаю. Я в затруднении между тем и другим. Желание моё — разрешиться и быть со Христом, ибо это несравненно лучше. А оставаться во плоти нужнее для вас.

Таким образом, контраст заключается в том, что для Павла на небесах сейчас все гораздо лучше, а для веры филиппийцев все еще важнее.

Убежденный в этом, я знаю, что останусь и буду со всеми вами ради вашего успеха и радости в вере, чтобы вы имели во мне достаточно повода для похвалы во Христе Иисусе, по причине моего повторного пришествия к вам.

Меньшая радость?

Тони спрашивает: «Не кажется ли вам, что Павел выбирает меньшую радость — оставаться на земле — чтобы любить других, что, в таком случае, отрицало бы, что путь любви к другим — это стремление к высшей радости в Боге? И если это правда, то он утверждает, что принципы христианского гедонизма несостоятельны. Так что это очень, очень хороший вопрос.

Вот мой ответ: Павел не говорил, что пребывание на земле — это меньшая радость в долгосрочной перспективе. И если бы вы спросили его: «Думаете ли вы, что пребывание на земле и служение вере и радости филиппийцев принесет вам ещё большую радость со Христом в будущем веке?», я думаю, он ответил бы «да». Потому что в стихе 26 он говорит, что трудится ради их веры, чтобы во мне «вы имели достаточно поводов для похвалы во Христе Иисусе». Другими словами, он разделяет эту славу, работая для них. Его работа для них — это самоотречение в одном смысле, но это участие в другом смысле. Поэтому, я думаю, он говорит в Послании к Филиппийцам 2:17:

Если даже мне и надлежит изливаться как возлиянию за жертву веры вашей, то я радуюсь и сорадуюсь всем вам.

Поэтому в представлении Павла его пребывание на земле и служение радости и вере филиппийцев является умножением его радости во Христе в долгосрочной перспективе.

Последовательный христианский гедонизм

Итак, остаётся вопрос: разве он не говорил как христианин-гедонист, когда сказал в стихе 21, что смерть – приобретение? А в стихе 23 – что желает разрешиться и быть со Христом? Если пребывание здесь и служение церкви умножают его долгосрочную радость, не выбирает ли он тогда меньшую радость, стремясь попасть на небеса?

И я думаю, ответ в том, что Павел не сравнивал своё присутствие со Христом сейчас с его присутствием со Христом позже, после многих лет служения. Скорее, он сравнивал своё присутствие со Христом сейчас с пребыванием в римской тюрьме. Другими словами, он говорил: «Это было бы гораздо лучше, чем сидеть здесь, в римской тюрьме». Он не рассуждал о противопоставлении: «Что ж, на самом деле я выбираю между тем, чтобы пойти на небеса сейчас и быть со Христом, чем через десять лет обрести многочисленные радости на небесах со Христом благодаря всем этим людям, которые будут укрепляться в вере». Не думаю, что он так думал.

Итак, у него в голове возникло два варианта: уйти ко Христу – сейчас лучший вариант. С точки зрения долгосрочных перспектив, для них лучше всего остаться и развивать веру филиппийцев. Именно так я понимаю этот вопрос и считаю, что Павел действует как последовательный христианин-гедонист.