Тот тип мужчины, которого вы ненавидите, показывает, что вы за человек. «Но я ненавижу его», — заявил Ахав о Михее, Божьем пророке.
Иосафат, праведный царь Иудеи, сидел с Ахавом, нечестивым царём Израиля, чтобы обсудить один вопрос: должны ли они вместе воевать против Сирии? Мир с языческим народом длился три года, но Ахав желал заполучить стратегически важный город Рамоф-Галаад для Израиля.
И сказал царь Израильский слугам своим: знаете ли, что Рамоф Галаадский наш? А мы так долго молчим, и не берем его из руки царя Сирийского.
(3 Царств 22:3).
Иосафат соглашается сразиться с Ахавом, но желает сначала выслушать Бога Израиля. Ахав призывает своих четыреста пророков, которые в один голос произносят сердечное «Аминь»!
Они сказали: иди, Господь предаст его в руки царя.
(3 Царств 22:6).
То, к какому типу людей вы обращаетесь за советом, говорит нам о том, что вы за человек.
Эти люди не были посланниками Яхве, и царь Иосафат знал это. Дипломатично он спрашивает:
… нет ли здесь еще пророка Господня, чтобы нам вопросить чрез него Господа?
(3 Царств 22:7).
По мнению Иосафата, четыреста советников любого другого бога не могли заменить одного человека Яхве. Есть один, неохотно отвечает Ахав, Михей. “Но я ненавижу его”, — выдыхает Ахав, прежде чем благоразумие подкрепляет это заявление. Почему Ахав возненавидел истинного пророка?
Я ненавижу его, ибо он никогда не пророчествует обо мне доброго, но злое (3 Царств 22:8).
Ахаву нравились четыреста людей, которые соглашались с ним. Он любил, когда пророки пировали с ним, изрекая любезности. Ему нравилось слышать, как его собственные позитивные мысли возвращаются к нему в неизменном виде. Он любил только подтверждающие слова, позитивные слова, а не необузданные и непредсказуемые слова истинного Божьего пророка. То, какого человека ненавидел Ахав, говорило о том, каким человеком он был.
Что ты за человек?
Теперь обратимся к истории с точки зрения Михея (суть этой статьи): человек, который презирает вас, также может рассказать вам, что вы за человек. Ахав ненавидел Михея, потому что Ахав ненавидел Бога Михея.
Не потому ли это, что Ахав не мог спокойно отделить слугу от его Господа? Преданность Михея живому Богу не была поверхностной — это не было религиозным хобби, которое можно подхватить и отбросить. Ахав знал, что Михей служил Господу не только в рабочее время. Его преданность доходила до самого сердца. Ахав убил бы пророка прежде, чем убил веру пророка. Можно ли сказать то же самое о нас?
Этот сын Имлы был Божьим человеком до мозга костей. Разговаривал ли он с лжепророками или с самим царём, он был человеком своего Господа. Независимо от того, получал ли Седекия удары по лицу и допрашивал ли его, или Ахав бросал его в тюрьму, он был человеком своего Господа. Приглашал ли Ахав его пировать за столом Иезавели, или приглашал на дегустацию вина из виноградника Навуфея, или спрашивал его о походе на войну с Сирией — Ахав знал, чего он может ожидать от этого одинокого пророка Господня: иметь дело с человеком Господним. Ахав мог ожидать, что Божья истина будет изречена через Божьего посланника. И он ненавидел его за это.
Конфронтационное сходство с Христом?
Итак, тогда мы могли бы спросить, не нравимся ли мы нужным людям?
«Что?» — вы могли бы подумать. Если мы зрелые верующие — по-настоящему смирённые, нежные, терпеливые, любящие и сострадательные, — действительно ли нас когда-нибудь невзлюбят? Ненависть и отвращение могут быть прибережены для этих спорящих и несносных профессоров, но не для нас. Звон кимвалов, мухи, жужжащие над ухом, шершни, жалящие любого, кто не согласен, — всё это справедливо не нравится. Но мы даём мягкий ответ. Мы слушаем и уважаем других людей.
Мне кажется, что многие западные христиане поддаются искушению и потворствуют сговорчивости, неизвестной Михею. Мы готовы сказать слово сострадания, мягко подбодрить, поднять настроение — но никогда не рискуем тем, что может вызвать недовольство. Нас больше не любят, потому что мы не говорим многого из того, что не соответствует духу времени. Неверующие на работе, в Интернете или в наших семьях не стесняются демонстрировать свои богохульства и извращения перед нашими ушами и глазами без всяких ограничений, но мы, по-видимому, должны молчать и позволить им погибнуть из вежливости.
Никто не принимает нас за Иуду, или Илию, или Павла, или Иоанна Крестителя, или Сынов Громовых. Или Иисуса, если уж на то пошло. Ревность к нашему Богу и Его дому не поглощает нас. Мы избегаем необходимости сообщать:
Ведь ради Тебя сношу я упреки,
и позор покрыл мое лицо.
(Псалтирь 68:8)
Иисус, в такой агрессивности, направленной на то, чтобы бить кнутом и расчищать храмы, — это не наш любимый тип подобия Христу. Действительно, конфронтационное сходство с Христом кажется нам вовсе не похожим на Христа — несмотря на последовательное свидетельство об этом в Новом Завете.
Ненавидимый за Господа
Теперь нам нужны наши нежные и любимые Иоанны. Но мы должны также признать, что наш нежный и любимый Иоанн также подвергался преследованиям и изгнанию за то, что был бескомпромиссен в отношении истины своего Учителя. Он написал своё последнее письмо как брат и соучастник скорби, сосланный на «остров, называемый Патмос, за слово Божье и свидетельство Иисуса» (Откровение 1:9). Как бы мы ни отшлифовывали, мы не можем сгладить оскорбление, нанесённое Крестом.
Так о чём я говорю? Если никто не испытывает к вам неприязни из-за Христа, то, вероятно, это не потому, что вы стали более великим, милым, более дружелюбным к заблудшим, чем Иисус, апостолы или родословная преследуемых христиан и мучеников на протяжении всей истории Церкви. Если никто не испытывает к вам неприязни из-за Христа, то, скорее всего, это потому, что вы были слишком спокойны по отношению к Иисусу, слишком равнодушны к Нему или слишком похожи на мир, чтобы они заметили разницу.
Разве это не было частью послания Иисуса ученикам в горнице?
Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир.
Помните слово, которое Я сказал вам: раб не больше господина своего. Если Меня гнали, будут гнать и вас; если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше.
Но все то сделают вам за имя Мое, потому что не знают Пославшего Меня.
(Иоанна 15:19-21)
Если мы будем достаточно долго нести подлинное свидетельство об Иисусе, мир возненавидит нас. Мы не желаем их ненависти, но мы готовимся к ней. Ожидаете ли вы поглаживаний по головке от тех, кто снова пригвоздил бы вашего Господа к кресту, если бы мог? Должны ли они относиться к нам лучше, чем к Нему?
Горе вам, когда все люди говорят о вас хорошо, ибо так с лжепророками поступали отцы их
(Луки 6:26).
Аплодировать Ахаву и его четырем сотням советников — дурной знак.
Что я сделал не так, что этот негодяй только что похвалил меня?
Сократ
Сперджен комментирует:
И точно так же христианин может сказать: «Что, я сделал неправильно, что такой-то хорошо отзывался обо мне? Потому что, если бы я поступил правильно, он бы этого не сделал; у него не хватает здравого смысла восхвалять доброту, он мог бы только аплодировать тому, что соответствовало его собственному вкусу».
Ненависть мира не всегда подтверждает нашу верность Христу. Возможно, это происходит из-за нашего собственного греха. Но в этом неуправляемом мире мы, как Михей, должны учитывать, что хмурые взгляды и даже тюремная камера могут быть лучшим признаком верности, чем улыбки и поздравления.
Любовь в наш сверхчувствительный век
После мягкого упрёка Иосафата Ахав посылает за пророком, выражающим ему своё отвращение. Когда его находят, делегат Ахава готовит Михея к встрече:
Вот, слова пророков единодушно благоприятствуют царю. Да будет слово твое подобно слову одного из них, и говори благосклонно”
(3 Царств 22:13).
Говори благосклонно, Михей. Следи за своим языком. Не волнуйся — все остальные делают так.
Михей отвечает:
Пока жив Господь, я буду говорить то, что Господь говорит мне.
(3 Царств 22:14)
«Пока жив Господь, я буду говорить то, что Господь говорит мне» — это мой девиз? И твой? Даже если это будет нам дорого стоить?
Несколько слов собратьям-пасторам: мы любим утешать наших людей. Мы любим подбадривать их. Мы любим приносить им радостную весть о Божьей благодати. Это мы не только должны делать — мы обязаны это делать. Мы трудимся вместе с ними ради их радости (2 Коринфянам 1:24). И всё же, в век повышенной чувствительности к грубым словам, мы всё равно должны предупреждать, должны исправлять, должны обличать овец и волков с любовью — что бы ни случилось.
Точно так же, как мы можем найти слишком много Ахава в культуре (и даже в церквях), мы также можем найти слишком мало Михея в себе. Но поскольку Христос жив, то, что говорит наш Бог, мы должны говорить.
Святые юродивые
Дэвид Уэллс в своей классической книге «Нет места истине» даёт нам представление о пасторе в современном мире как о «святом юродивом». Отказываясь «вести за собой, подняв влажные пальцы, чтобы почувствовать изменение ветра», этот человек остается в долгу перед своим Господом. Уэллс объясняет:
До тех пор, пока шуты прикрывали свои советы юмором, они могли говорить царям и принцам вещи, которые могли бы оказаться фатальными для любого другого человека. Счастлив был царь, у которого был хороший шут. И счастливы те церкви, служители которых также освобождены от уз классовых интересов и социальных ожиданий, свободны разоблачать глупости современности в свете Божьей истины.
Что мы за люди? Являемся ли мы священными юродивыми/глупцами для Иисуса, которые были освобождены от классовых интересов и социальных ожиданий? Мы — люди Царя? Проклятия могут быть комплиментами — и даже больше, чем комплименты, благословениями.
Так будьте же счастливы, когда ненавидят вас люди и когда изгоняют вас, оскорбляют и чернят ваше имя — и все это из-за Сына человеческого.
(Луки 6:22).
Те люди, которые нас ненавидят, покажут, что мы за люди.
Грег Морс
